Т.Фельгенгауэр― Здравствуйте! Это программа «Особое
мнение». Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. Я приветствую своего
сегодняшнего гостя, это журналист Айдер Муждабаев, который, похоже,
по дороге на «Эхо Москвы» уже перестал быть заместителем главного
редактора «Московского комсомольца». Поясните, Айдер.
А.Муждабаев― Добрый вечер! Пока еще нет, потому что все-таки с понедельника ухожу на заслуженный отдых.
Т.Фельгенгауэр― Чуть подробнее о своем решении, потому что не все имеют возможность прочитать ваш Фейсбук.
А.Муждабаев― Я написал, что это мое личное решение,
процитирую себя: «принято на основе взаимного уважения и с
благодарностью к редакции, в которой я 20 лет проработал», это я сегодня
вспомнил, это страшно сказать. Я очень, конечно, растроган, и если
я буду сегодня где-то в эфире немножко запинаться, я приношу свои
извинения заранее, потому что это довольно волнительный день. Внезапно
так получилось. Ну вот так…
Т.Фельгенгауэр― Куда-то… есть уже есть планы дальнейшие?
А.Муждабаев― Нет, для меня это принципиально важно
было, чтобы это решение было принято вне зависимости от внешних
обстоятельств, потому что я считаю, что решения в жизни надо так
принимать: ты решил – а потом все остальное. О дальнейшем я пока
не думал. Я подумаю об этом после эфира «Эхо Москвы».
Т.Фельгенгауэр― Как-то связано это с состоянием российской журналистики?
А.Муждабаев― Я сказал в своем посте в Фейсбуке, что
я не буду это подробно комментировать. Ну все, наверное, связано
со всем, это с жизнью связано в целом. Я не большой мастер эзопова
языка, поэтому не хочу упражняться в нем на «Эхо Москвы». Есть более
актуальные, на мой взгляд темы, Таня.
Т.Фельгенгауэр― После такого нежного посыла я не
могу, конечно, не обратиться к новостям дня. Глава антитеррористического
центра генерал-полковник полиции Андрей Новиков сегодня тревожные цифры
озвучил. На стороне «Исламского государства», запрещенной
террористической организации воюет около 2 тысяч граждан, имеющих
паспорта Российской Федерации.Экспертные оценки говорят, что эти цифры
доходят до 5 тысяч человек. Для нас это серьезная проблема, которой
нужно уже всерьез как-то вплотную заняться.
МУЖДАБАЕВ: Я считаю, что решения в жизни надо так принимать: ты решил – а потом все остальное
А.Муждабаев― Я думаю, что да. Я думаю, что это
проблема, если бы мы наблюдали нормальный ход развития в России
последние полтора-два года, должна была бы быть ключевой для России,
проблема ИГИЛ вообще и исламистского экстремизма. И эту проблемы
мы должны были решать в тесном сотрудничестве, прежде всего, с США,
с Соединенным Королевством и арабскими странами, которые окружают этот
регион, европейскими странами, потому что это наша общая реальная
проблема, не Украина, а вот это. Но, к сожалению, приоритеты в нашей
политике расставлены иначе. И я боюсь, что то, о чем ты, Татьяна
говоришь, это как раз один из плодов такого подхода. Это реально опасно,
это может перекинуться, конечно, предваряя возможные вопросы, и на
регион Северного Кавказа и – если, может быть, это кому-нибудь
не страшно – на Среднюю Азию, но она на самом деле находится очень
близко. И не так давно, по-моему, то ли вчера было от России
предупреждение, по-моему, Киргизии или Таджикистану, что возможно
всякое, связанное с исламизмом и так далее. Я думаю, что Россия это
предупреждение может обратить в первую очередь к самой себе, потому что
за это проблемой российские власти, очевидно, не доглядели. И эти
истории со студентками, они яркое тому подтверждение.
Т.Фельгенгауэр― Мы про студенток еще поговорим. Вот
вы упомянули Северный Кавказ. Насколько это, действительно, то, чем
нужно заняться в первую очередь, или не нужно сейчас делить как-то
страну по региональному признаку и проблема вербовки в ряды ИГИЛа, она
для всей России вне зависимости от каких-то регионов?
А.Муждабаев― Последние события показали, что уже
метастазы этого заболевания проникли далеко за пределы региона Северного
Кавказа и далеко за пределы любой этнической группы, поскольку уже
невозможно определить, представители какого народа или какого региона
воюют на стороне ИГИЛ. Я думаю, что если бы мы знали реальную картину,
то мы здесь вообще говорили только об этом, потому наверняка среди этих
людей много и этнических и славян и представителей народов, которые
не являются даже и исламскими. Впрочем, это не связано с исламом как
таковым, потому что первая мишень ИГИЛ – это мусульмане. Есть даже такой
анекдот, который бытует, кажется, в Турции – мне рассказали. Вопрос:
«Когда ИГИЛ начнет воевать с Израилем?» Ответ: «Когда там появятся
мусульмане». То есть первая мишень – это традиционный ислам, это
традиционное мусульманское общество. Я не большой эксперт и не хочу
из себя изображать эксперта, но я разговаривал, будучи в Израиле
в отпуске, я говорил с людьми, которые очень хорошо разбираются в этой
проблеме, в проблемах этого региона. Там, конечно, колоссальная
территория контролируется. Но самое главное, контролируется сознание
людей. Это гораздо хуже.
МУЖДАБАЕВ: Первая мишень ИГИЛ – это традиционный ислам, это традиционное мусульманское общество
Т.Фельгенгауэр― Тот же генерал-полковник Новиков
говорит о том, что необходимо усилить контрпропаганду через СМИ,
интернет, мечети. Насколько, как вы считаете, это может стать
эффективным способом борьбы с вербовщиками?
А.Муждабаев― Я думаю, что это не может стать
сколько-нибудь эффективным способом. Можно разослать в мечети инструкции
какие-то, собрать совет муфтиев и так далее, но я повторю: для людей,
которые входят в ИГИЛ эти муфтии официальные, эти представители
традиционного ислама не являются никакими авторитетами, а скорее первыми
врагами. Дело в том, что ИГИЛ – там идеология совершенно… она
изначально же пошла, как борьба с несправедливостью. Как часто любые
такие движения возникают на почве борьбы с несправедливостью. И в Сирии,
и так далее. А потом они трансформируются в самое простое. Как
бы население этих регионов очень бедное, очень замученное этими
режимами, которые там были — асадовским режимом, Саддама и разных
о стальных правителей, — оно нашло себе как бы отдушину, если так можно
сказать. Для нас это дико звучит, сидя в Москве, слушать все это дело,
но отдушина вот в таком сверхрадикальном исламе, перед которым исламская
республика Иран кажется просто демократическими Соединенными Штатами,
а Талибан, кажется гораздо более мягким течением, хотя там тоже были,
конечно, дикие дикости.
Т.Фельгенгауэр― Вот Илья из Ярославля спрашивает, сейчас это уже переходя к теме владениям умами: «Почему, как вы думаете, молодежь идет?»
А.Муждабаев― Молодежь идет по двум причинам.
Основная, я думаю, причина социальная, а вторая причина – это
действительно такая идейная, что ли, дезориентация, то есть потеря
каких-то моральных ценностей. Во многом это было вызвано, может быть,
и войной на Северном Кавказе, которую вела Россия, которая во многом
уничтожила традиционный уклад в этих регионах исламский, который был
до того, скажем, в начале 90-х. То есть там далеко не так сильны позиции
старейшин – то, о чем мы привыкли говорить. И традиционный уклад был
порушен этой войной. Сейчас как бы держится все на грубой силе. Для
внешнего спокойствия формального вроде бы там достигнуто все. Есть
власти в Чечне, которые вроде бы все контролируют, но на самом деле
на уровне умов никакого контроля, я думаю, нет.
МУЖДАБАЕВ: Молодежь идет, потому что это идейная дезориентация. Во многом это было вызвано войной на Северном Кавказе
Т.Фельгенгауэр― Мы сейчас сделаем перерыв на несколько минут. Это особое мнение Айдера Муждабаева. Эту тему мы скоро продолжим.
РЕКЛАМА
Т.Фельгенгауэр―Продолжается программа «Особое
мнение». Напоминаю, что главный герой этой программа журналист Айдер
Муждабаев, заместитель главного редактора «Московского комсомольца»,
пока еще до понедельника будут так именовать вас, Айдер. По поводу
молодежи я хотела еще один буквально вопрос. Тут вопрос ведь в том, кто
должен заниматься и кто занимается воспитанием. Понятно, что дети уже
взрослые 16, 17, 18 лет – это старшие классы, это вузы. История двух
студенток – вот, пожалуйста, московские студенты – показывает, что
не доглядели, что ли. Тут уже Мосгордума говорит: давайте заниматься
досугом студентов. Это что?
А.Муждабаев― Да, вот у нас не Мосгордума,
а Государственная дума занимается всякой ерундой. А на самом деле
проблема, мне кажется, глубинная, если совсем общо отвечать. Она в том,
что, видимо, молодежь не видит для себя перспектив здесь, видимо, что-то
наше государство делает так… Если бы, короче говоря, Российская
Федерация интегрировалась в цивилизованный мир, если бы ворота в Европу
открывались, а не закрывались; если бы уровень жизни населения рос,
а непадал; если бы обмен с Европой, в том числе, студентами
увеличивался, а не сужался, — наверное, меньше было бы желающих
путешествовать не, допустим, в университет какого-нибудь города Вероны,
а к головорезам в Сирию. Видимо, это в целом говорит о том, что наша
государственная политика, не только дума, но и вообще вся политика
в целом, она не способствует созданию у молодежи представления о том,
что их ждет какое-нибудь будущее, где они могут себя как-то реализовать.
Ведь эти студентки абсолютно не пустые люди, они отличницы и так далее.
Т.Фельгенгауэр― Они из хороших вузов, да.
МУЖДАБАЕВ: ИГИЛ дает простые ответы на вопросы. Ты хочешь быть честным, ты хочешь попасть в рай?
А.Муждабаев― Значит, они не видят… Тут
ведь ключевое, кроме того, что я сказал — какой-то социальный аспект,
неустроенность и так далее – есть же еще аспект такой: отсутствие
видимых перспектив. Видимо, люди и на Кавказе и везде, и в Москве,
молодые люди видят, что за счет их качеств человеческих трудно пробиться
в этой жизни. Может быть, они видят, что кругом все куплено, схвачено;
что кругом сидят какие-то детки, а они тут не нужны; что пробиваться
трудно, что нужно, извините, все время лгать, находясь на разных
должностях и в разных отраслях деятельности в России. А ИГИЛ дает
простые ответы на вопросы.Ты хочешь быть честным, ты хочешь попасть
в рай, ты хочешь, чтобы твоя жизнь была по правде? И люди идут по правде
туда.
Т.Фельгенгауэр― То есть они предлагают свою правду.
А.Муждабаев― Ну да. Точно так же свою правду
предлагает, если можно так выразиться наш не ИГИЛ – ну как угодно можно
это назвать – война на территории Донбасса. Туда же тоже люди идут
добровольно.
Т.Фельгенгауэр― Искренне.
А.Муждабаев― Искренне. И здесь, если в ИГИЛ у нас,
слава богу, в запрещенную организацию не вербуют в России официально,
полуофициально, то здесь идет совершенно открытая пропаганда, сборные
пункты, людей провожают на войну. И многим кажется, особенно людям,
сидящим в интернете у телевизора, что это какая-то игра. А люди туда
едут на полном серьезе, они едут туда убивать других людей и жертвовать,
рисковать своей жизнью.
Т.Фельгенгауэр― Но государство, видимо, не считает
это какой-то проблемой, потому что, если про ту же самую Варвару
Караулову все говорят, что вот наемники, террористы и ужас-ужас, то про
тех молодых людей, которые едут в Донецк, Луганск ничего такого
не говорят, про них, правда, вообще стараются не говорить.
А.Муждабаев― Очень важно, Таня, что ты задала этот
вопрос, потому что совершенно одинаковые побудительные мотивы
психологические толкают молодых людей как идти воевать за русский, так
идти воевать за исламский мир, как они себе его представляют,
вот за этот новый ислам. Что Новороссия, что Новоисламия — как ее ни
назови – это такая иллюзия того, что ты можешь вырваться из обыденного
бытия, перестать быть студенткой, а стать «воином чести», «воином добра»
против Америки, против режима Асада. Так же в Донбасс едут против
«кровавой хунты фашистской» воевать, против этих «карателей, которые
распинают людей» и так далее. Позывы же одни и те же.
И очень важно, чтобы в сознании людей – и я не надеюсь уже
на представителей власти, но, может быть, там здравые люди есть, которые
чисто практически сталкиваются с преступностью, — с теми людьми,
которые бегут в ИГИЛ и возвращаются, может быть, с оружием, я не знаю,
или будут возвращаться из Донбасса, и это практическая опасность, —
может быть, они хотя бы задумаются о том, что как-то, извините
за выражение, стремно толкать людей на такие идейные войны. Их же потом
придется здесь встречать, и совсем не факт, что эти люди, вернувшись,
разочаровавшись из ИГИЛ или разочаровавшись из Донбасса, будут
с восторгом воспринимать то, что здесь творится. А здесь творится
сплошная ложь, здесь творится подмена красного черным, здесь как бы все
наизнанку. И это подростковая у многих тяга к справедливости вполне
может трансформироваться в такие вещи, которые нам даже не хочется
сейчас предполагать.
МУЖДАБАЕВ: Что Новороссия, что Новоисламия — иллюзия того, что ты можешь вырваться из обыденного, стать «воином чести»
Т.Фельгенгауэр― А нет у вас какого-то такого
ощущения, что в истории с ДНР и ЛНР самопровозглашенными власть
российская уже как-то немного потеряла контроль над происходящим?
А.Муждабаев― Я думаю, что в военном плане контроль
не потерян, конечно, Я думаю, что там очень системное руководство. Точно
так же не надо строить иллюзий: никакой экономики ДНР, ЛНР
не существует. Это все как бы наши деньги там и так далее. Но формально –
нет. Но еще раз говорю, что в нынешнем мире… вот смотрите, мы наблюдаем
этот контроль государства над умами здесь. И казалось бы, это для
пользы государства. Но эта же матрица работает и при других входящих
данных. То есть матрица, заложенная в мозг, когда можно создать образ
врага и толкнуть на него людей. Будет другой враг, но будет та же
матрица и то же восприятие.
Вот эта агрессия – говорят, что она приводит, в том числе, к убийствам,
столкновениям, — она же может трансформироваться в любую сторону
абсолютно. И опасно создавать общество с такой повышенной агрессией. Мне
кажется, мы даже в прошлом эфире уже говорили, но не понимают люди….
Я просто боюсь, что если в России власть по каким-то экономическим
причинам станет менее слабой, чем она является сейчас, то вполне
возможно, что этим шансом могут воспользоваться. Ну, например, когда
рушился СССР – я очень хорошо помню – тогда никто не вышел на улицы
вообще. Ну как бы он спокойно рухнул, и власть сменилась.
Т.Фельгенгауэр― В смысле, когда именно не вышли люди на улицы?
А.Муждабаев― Когда Дзержинского снимали, когда
я лично зашел в Тамбовский обком партии и просто открыл дверь – там
никого не было. Я тогда в Тамбове просто жил мальчиком. И власть
спокойно сменилась.
Т.Фельгенгауэр― К Дзержинскому вышли как раз люди, но с другими целями.
А.Муждабаев― Люди вышли, но сидели в здании
напротив, на Лубянке люди, для которых Дзержинский был реальный кумир,
и у них было оружие, и никто не вышел, потому что они все-таки люди при
всех минусах государственные. А эти люди, которые сейчас могут вернуться
из Донецка и Луганска, а также вернуться из ИГИЛа, Дамаска, они могу
вполне заполнить этот вакуум в случае, если власть в России ослабнет
по любым причинам. Мне страшно представить такой переходный период, как
тогда.
Т.Фельгенгауэр― Это надо нам с вами очень-очень желать Владимиру Путину долгих лет.
МУЖДАБАЕВ: Есть матрица, заложенная в мозг, когда можно создать образ врага и толкнуть на него людей
А.Муждабаев― Я бы пожелал Владимиру Путину долгих
лет как любому человеку, но я бы пожелал ему больше осторожности в том,
что сейчас происходит, в том, когда государство, которым он руководит,
создает такое количество людей, искренне ненавидящих других людей – это
очень тревожно, в том числе, для него в будущем. Потому что в случае
ослабления власти так просто не будет пусто на улицах. Вполне возможно
люди выйдут и начнут устанавливать свои порядки.
Т.Фельгенгауэр― А разве есть какие-то предпосылки к ослаблению власти?
А.Муждабаев― Конечно, есть. А разве нет? Сегодня или
вчера цифры были озвучены: падение промышленного производства в России
составило 5,5%. Если кто-то не понимает этих цифр – этот катастрофа
настоящая экономическая. И она только начинается. Дело в том, что
из России уходят инвестиции. В России не будет новых предприятий, потому
что на них нужны деньги. В России будет сокращаться количество рабочих
мест…
Т.Фельгенгауэр― Зато «Крым наш!»
А.Муждабаев― Зато Крым наш, да. Но экономическая ситуация: ну 5,5% в месяц – это же просто невероятная цифра.
Т.Фельгенгауэр― Продолжим эту тему буквально через пять минут с Айдером Муждабаевым.
НОВОСТИ
Т.Фельгенгауэр― Продолжаем программу «Особое
мнение». Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. В гостях у меня сегодня
журналист Айдер Муждабаев. По поводу тех цифр, которые вы до перерыва
озвучили – просто, чтобы не возникло никакой путаницы: промышленное
производство в России в мае 15-го года упало на 5,5% по сравнению с маем
14-го года, а в целом за январь-май текущего года промышленное
производство снизилось на 2,3%. Это данные Росстата.
Мы сейчас с вами в новостях слышали о заработной плате. И говорят
в Минтруде, что рост числа граждан с зарплатой ниже прожиточного
минимума увеличится в полтора раза – более чем 5,5 миллионов человек.
Вообще говорят, зарплаты восстановятся где-то к 2018 году. У нас это
сейчас вообще главная дата – 2018 год!
А.Муждабаев― Да. Таня, ты, как человек, выросший в Азии, знаешь такого персонажа Хаджу Насреддина.
Т.Фельгенгауэр― Да-да-да!
МУЖДАБАЕВ: Люди, которые сейчас могут вернуться из Донецка, вполне заполнят вакуум, если власть в России ослабнет
А.Муждабаев― Можно говорить все, потому что к тому
моменту непонятно, кто будет жив: султан, осел или Хаджа. И не с кого
спросить за это. Я думаю, что эти цифры, в какую сторону их не крути,
говорят о том, что падает уровень жизни – я это вижу по себе. Ты это
видишь, ну все это видят по себе, видят цены. Видимо ощутимо падение
спроса на товары длительного потребления. Что это значит – это значит,
перестают покупать стиральные машины, автомобили, телевизоры,
значительно меньше. По мебели, по-моему – мне сегодня редактор отдела
экономики говорил – что чуть ли не где-то 20, где-то 30, где-то 50
процентов падения спроса, а значит, и производства. Это говорит о чем?
Ожидания плохие у людей. Ну, значит, не менее плохие ожидания
у инвесторов. Понимаете, вроде бы как этот патриотизм… ну что
изменилось? Мы больше стали Родину стали любить, больше стали
противостоять Западу.
Т.Фельгенгауэр― Конечно. И три года потерпим, пока зарплаты восстановятся.
А.Муждабаев― Да. И всего лишь отказались от пармезана! Да тьфу на него!
Т.Фельгенгауэр― Кто ел пармезан? – честное слово!
А.Муждабаев― Оказывается не так — оказывается все
это связано. И эти плохие ожидания нарастают, и они касаются всех.
В России уже нет смысла строить новых автомобильных заводов сборочных.
В России уже нет смысла собирать больше мебели, а есть смысл сворачивать
производство точно так же, как с автомобилями. Дальше мы берем по всему
спектру товаров. Берем услуги – то же самое, туризм и все остальное
прочее. То, что в голову приходит, любое возьмите – кафе… Мы же ходим
по улицам, нам же Росстат не запретит смотреть по сторонам и видеть
закрывающиеся кафе, правда? И это же все потеря рабочих мест, потеря
доходов и так далее.
Я не знаю, как считаются эти цифры, я не экономический журналист тоже,
но просто понятно, что падает потребление во всех сферах,
соответственно, падение доходов. И уже, я думаю, большинство населения –
никакие не проценты, а большинство населения — живет просто за еду
и одежду. А некоторые уже просто за еду, а некоторым не хватает на еду.
И возвращаясь к теме, о которой мы до короткого перерыва говорили,
предположим, эта тенденция продолжится и предположим, не будет
волшебного 18-го года, или он будет не волшебным. И что, вот эти люди,
получив в подарок Крым, которые они не видели и никогда не увидят,
но перестанут видеть деньги в собственных карманах и еду в своих
холодильниках и будущее для детей, — они что, пойдут благодарить богатых
людей, сидящих у власти, которые демонстрируют, Таня, свое богатство?
С этим хотя бы может закончить наш президент и объяснить своим хотя
бы приближенным, что не надо демонстрировать свое богатство?
МУЖДАБАЕВ: США не рекомендовали посещать предпринимателям ПМЭФ. Это хуже любых санкций
Т.Фельгенгауэр― Айдер, смотрите, а где они
демонстрируют свое богатство – на федеральных каналах? Наверное, нет.
По федеральным каналам показывают что-то другое. И, конечно, в сознании
россиян – я здесь могу ошибаться, конечно, вы меня здесь поправите —
фигура президента – это что-то неприкосновенное, это никак не связано
с тем, что происходит в их регионе. У них обычно губернатор плохой,
а президент у них всегда хороший.
А.Муждабаев― Ну хорошо. Начнется это в губерниях
наиболее бедных, когда люди начнут просто выходить на улицы и говорить:
«А чего это вообще у тебя сын — там, зять — там, друг — там, вы все
богатые, вы все в особняках живете? А мы-то чего? Заводы закрываются,
и что нам делать-то?» И какую альтернативу предложит власть? Вот наши
пробуют занимать деньги у Китая: «Дай денег!» Не дает, как это недавно
выяснилось…
Т.Фельгенгауэр― Зато у нас есть большие территории, которые отдают в аренду.
А.Муждабаев― Конечно, я думаю, что незаметно для России можно отдать в аренду очень большие земли – они просто не заселены.
Т.Фельгенгауэр― Сейчас, по-моему, никто и не обсуждает уже по факту случившееся.
А.Муждабаев― Да. Но это как бы никого не волнует:
Китай – наш друг, а мы же для друзей… сейчас вот рубаху на себе разорвем
и отдадим. Я ничего не хочу плохого сказать про Китай. Китай – это
системная экономика, это не демократическая, но системная власть,
которая действует исключительно в своих интересах. Никто не даст денег
ни российскому банку, ни российскому предприятию на развитие, если это
будет связано с риском попадания под американский санкции. Все
транзакции находятся, извините, не в России и не в Северной Корее. Они
проходят через мировые финансовые системы, которые находятся, извините,
в западных странах, в США тоже.
Знаете, как, например, всем предпринимателям, которые имеют счета
за рубежом или фирмам, у которых есть счета за рубежом, разослали
предупреждение – это маленький пример – о сотрудничестве с Крымом.
Пройдет у вас транзакция, будет у вас какая-то деятельность — для вас
будут санкции. Там санкции – с огромными нулями и с большими потерями
для бизнесменов. Никто туда не пойдет. Так же китайский бизнес крупный
любой, ну, может быть, мелкий в меньшей степени, но крупный видит: «Если
нас заметят в сотрудничестве с Россией, многие отрасли экономики
которой или предприятия, находятся под санкциями; есть риск, что твою
связь обнаружат с какими-нибудь заводом, который производит какое-нибудь
вооружение, а ты им поставляешь, допустим, двигатель тля трактора –
стоит ли этот риск производства тысячи тракторов на территории России,
блокировки счетов и финансовых санкций со стороны Запада?» Десять раз
подумает любой китаец.
Деньги любят тишину и порядок. А когда нет порядка, нет тишины —
начинается вот это. Сейчас пройдет экономический форум
в Санкт-Петербурге, который американское правительство не рекомендовало
посещать своим предпринимателям. Там нет запрета, но в переводе
на русский язык, это означает: это зона повышенного риска – не надо
иметь с ними дела. Это хуже любых санкций на самом деле. И это касается
не только американского бизнеса, это касается любого бизнеса в мире.
Любой малайзийский предприниматель, любой бразильский будет это
учитывать. Это не так смешно и над этим не нужно потешаться, как у нас
любят: А мы все сами сделаем! – и так далее.
МУЖДАБАЕВ: С нами никто не будет воевать. Зачем? Если есть возможность сделать из РФ страну нон грата для инвестиций
Т.Фельгенгауэр― Очевидно, российская власть уже
сделала свой выбор, и мы видим, что риторика абсолютно с военным
уклоном, она не меняется. И, когда НАТО говорит, что действия России –
это один из вызовов миропорядку, а пресс-секретарь президента говорить,
что «да нет, что вы, это не должно вызывать никакого беспокойства, какие
и где мы баллистические ракеты берем на вооружение». Понятно уже, что
это поезд, который не остановить.
А.Муждабаев― Тогда, Татьяна, это просто катастрофа,
тогда надо просто бояться самого худшего, тогда надо бояться дальнейшего
разрыва со всеми, «железного занавеса», маршировок, затягивания поясов
и всего прочего. Потому что, если сейчас не остановиться, то дальше это
будет так быстро нарастать, как мы не заметим. Вот этот год прошел – ну,
казалось бы, ну что такое год, да? Вот 14-й год – вот 15-й. И уже нет
никакого доверия рынков, нет доверия бизнеса, нет ничего, нет инвестиций
иностранных и так далее. А ничего: «18-й год – мы поправим, дайте нам
два года» и так далее. На что дать два года? Покажите хотя бы план
развития России на эти два года. Что конкретно? Никто не может ничего
сказать. Потому что, как только ты начинаешь говорить с любым человеком
бизнеса, – я иногда стакими разговариваю, – они говорят, что не видят
перспектив больших. Да, какие-то локальные могут быть подвижки
на позиции какого-то там импортозамещения, но и они связаны с большими
рисками и затратами, потому что кредиты дорожают, потому что техника вся
западная.
И последняя угроза размещения новых 40 баллистических ракет – это наш
ассиметричный ответ на все, вот за все: Мы вам 40 ракет за все хорошее,
за все плохое. А что еще мы можем противопоставить? То есть получается,
что у нас вся нефтяная и газовая отрасль – добыча ведется на иностранном
оборудовании. У нас все двигатели иностранные. Мы не производим
тракторов, мы не производим своих комбайнов, запчасти и так далее.
Т.Фельгенгауэр― Это все справедливо,
то только минувший год не показал, что экономические санкции не являются
каким-то убедительным аргументом для российской власти? Потому что
сказали: «Ну да, ну О’кей, санкции!» Что-то разве изменилось? По-моему,
только хуже стало. Ну продлят сейчас опять санкции…
А.Муждабаев― Как бы да. Но мы опять сейчас цитируем
эту официальную риторику. Я думаю, что, может быть, эти люди бояться.
У нас же построена такая система, когда люди просто бояться возражать
первым лицам страны и предупреждать их о чем-то. Но в реальности любые
серьезные люди понимают, что этот асфальтовый каток снят с ручника, и он
очень медленно покатился. И если его не оставить, это будет… экономика
неминуемо… С нами никто не будет воевать. Зачем? Если есть возможность
действовать таким образом: сделать из России страну нон грата для
инвестиций, нон грата для экономики…
Т.Фельгенгауэр― Слушайте, с другой стороны, нефть-то наш и газ тоже никто не отменил из западных стран.
А.Муждабаев― Нет, но постепенно нефть и газ вообще
в принципе дешевеют, а добыча колоссально растет. Вот вчера как раз или
позавчера были цифры про колоссальный рост добычи в мире нефти,
например. Газ – это тоже… Ведь мир не стоит на месте. Мир развивается,
каким образом? Там все время внедряются какие-то ноу-хау в экономии
электроэнергии, в экономии тепловой энергии и так далее. Мы этого как
бы не замечаем. У нас 40 крылатых ракет, которые направлены на Запад,
и мы сейчас так сядем и скажем: «Ну вот, мы на вас направили ракеты!»
А дальше что? Мы-то ракеты – а технологии-то там. И они будут меньше
потреблять, у них будет выбор больше. И сейчас санкции с Ирана частично
начнут снимать. Короче, на России свет клином не сошелся, и поэтому
сейчас это ощущение, что у нас кроме этих ракет предъявить, собственно
говоря, и ничего, оно порождает вопрос: А что мы делать-то будем в нашей
стране, что мы будем развивать?
Т.Фельгенгауэр― Печатать принты для маек: «Не смешите мои «Искандеры»!» — чем мы занимались весь минувший год.
А.Муждабаев― Классная идея, только мы будем смешить чужие «Искандеры», мне кажется, таким образом.
Т.Фельгенгауэр― Спасибо большое! Как-то неожиданно
закончилось время нашего эфира. Айдер Муждабаев был главным героем
программы «Особое мнение». До свидания!
